Генеральный директор ООО «Рубеж-Инжиниринг», действительный член Академии военных наук Андрей Викторович Демидюк ответил на вопросы издания « Монокль».
Специальный корреспондент издания «Монокль»
Над Курской областью сбили два дрона. Над Орловской — четыре, над Брянской — пять. Еще два — над Краснодарским краем, шесть — в районе Черного моря. Таковы были, к примеру, новости утра 9 февраля: Минобороны отчиталось о 19 сбитых аппаратах. Новости об украинских беспилотниках над российской территорией к третьему году военной операции воспринимаются сродни прогнозам погоды. Благо чаще речь идет о сбитых, отклонившихся с курса или застрявших где-нибудь в дереве аппаратах.
Но иногда дрону удается поразить цель, и тогда появляются совсем другие новости, причем речь идет не только о зоне боевых действий или прифронтовой территории — там, увы, и жертв больше, и самих атак. А об объектах, находящихся на значительном удалении от зоны СВО.
Например, в ночь на 21 января терминал «НоваТЭКа» в порту Усть-Луга на Балтике был атакован беспилотниками. Обошлось без жертв, но было повреждено газохранилище. А несколькими днями ранее БПА атаковали Петербургский нефтяной терминал: их удалось сбить. Кроме того, на территории России за последнее время произошел ряд аварий на объектах ТЭК и инфраструктуры: беспилотники ли тому причиной, диверсия или что-то еще — официально не сообщалось.
По мере интенсификации украинской стороной подобного рода атак защищать необходимо не только крупные инфра- структурные и промышленные объекты, но и места массового скопления людей — стадионы, концертные залы, образовательные учреждения и т. д.
Плохая новость: дроны вместе с угрозами, которые они несут, останутся с нами и после СВО на Украине, а волшебного устройства, способного прикрыть абсолютно от всех типов таких аппаратов, не существует.
Новость хорошая: от беспилотников по силам защититься даже небольшому предприятию, если подходить к этой за- щите комплексно и с умом.
Новая тактика Украины
Весной и летом прошлого года украинские дроны атаковали на территории России в первую очередь военные объекты, например аэродромы дальней авиации Энгельс в Саратовской области и Дягилево в Рязанской. В других случаях организаторы атак явно рассчитывали на пиар-эффект, будь то беспилотник, сбитый над Кремлем или ударивший в высотки Москвы-Сити. Или же пытались спровоцировать панику среди гражданского населения России, отправляя дроны в зоны городской застройки, как, например, в Тульской области.
В настоящий момент концепция очевидно претерпела изменения: украинская сторона системно бьет в первую очередь по объектам ТЭК. «Это уже не про пиар, это удары по инфраструктуре. У них появилась прямая военная цель: создать у нас что-то вроде топливного кризиса», — считает директор Института развития парламентаризма, один из организаторов слета операторов боевых квадрокоптеров «Дронница» Алексей Чадаев. Его слова подтверждают разгоны в украинских СМИ о том, что в России «рухнула нефте- переработка» из-за атак на НПЗ.
Ставка на дроны сделана в условиях, когда Украину отрезали от иных типов вооружений, которые к тому же стоят существенно дороже. «Европа перестает их финансировать, денег все меньше, но главное — им значительно сократили поставки вооружений. И тогда на Украине создали децентрализованную систему, которая позволяет большому количеству артелей производить беспилотники под задачи конкретных подразделений в любых требуемых объемах», — пояснил «Моноклю» Дмитрий Кузякин, генеральный директор Центра комплексных беспилотных решений.
Работает это так: военная структура обращается за заказом, допустим, на десять беспилотников. Артель делает десять. Нужно произвести 1500? Может сделать и столько: с учетом того, что большинство беспилотников собираются из доступных и массово производимых комплектующих, это несложно. Причем за счет децентрализации в такой схеме сокращена коррупционная составляющая, то есть производители получат средства ровно за то количество беспилотников, которые реально произведут и поставят, а значит, артели заинтересованы в реальных результатах своей работы.
Таких артелей по всей Украине очень много, но и этого украинской стороне кажется недостаточно, продолжает Кузякин. «Они не только постоянно увеличивают число артелей, вовлекая в производство дронов как можно больше людей. Там активно развивают дистанционное обучение: две недели курсов — и вы можете за очень короткое время стать полноценным производителем беспилотников. С учетом, как я уже сказал, отсутствия коррупционной составляющей это очень эффективно работает. В декабре украинцы, к примеру, обещали произвести в текущем году миллион только FPV-устройств».
Защити себя сам
Обнаружить и сбить беспилотники не- просто. Почему так происходит, мы подробно рассказывали в прошлогодней статье «Противодронная оборона. Почему так сложно защититься от беспилотников и что с этим делать» (см. «Эксперт» № 23 за 2023 год). Частные объекты не всегда возможно прикрыть от дронов традиционными средствами ПВО, а радиоэлектронные подавители (РЭП) для некоторых аппаратов порой и вовсе бес- полезны. Единственный способ эффективного противодействия им — сбивать, говорили нам тогда эксперты.
По прошествии девяти месяцев эти утверждения по-прежнему справедливы. Беспилотники все так же обладают низкой оптической контрастностью, тепловизионной, предельно низкой радиолокационной заметностью. Большинство коптеров практически не издает никаких особых шумов, чтобы можно было использовать акустические средства разведки на дальних подступах к объекту, рассказал «Моноклю» генеральный директор ООО «Рубеж- Инжиниринг», действительный член Академии военных наук Андрей Демидюк. Традиционные же средства противовоздушной обороны, включающие в себя комплексы радиотехнической разведки, зенитно-ракетные системы, истребительную авиацию и мощные РЛС, в большинстве своем не разрабатывались и не предназначены для борьбы с такими объектами.
«Еще один фактор — санитарный, по- тому что современные РЛС и средства РЭБ в большинстве своем излучают элек- тромагнитные сигналы очень большой мощности, превышающей допустимые санитарные уровни для людей. Поэто- му эти средства не могут размещаться, например, в местах массового скопле- ния людей, в городской застройке. Они устанавливаются, как правило, за преде- лами населенных пунктов», — пояснил Демидюк А.В.
Как в таком случае действовать руко- водству небольшого нефтеперерабаты- вающего завода или, допустим, химиче- ского предприятия? Защитить объект нужно: в случае удачно осуществленной атаки ущерб будет значительный. Ком- плекс «Панцирь» не купишь: слишком дорого и сложно договориться.
Тогда владелец завода идет в интернет или на какое-нибудь специализирован- ное мероприятие, посвященное вопро- сам объектовой защиты. Там его атакуют красивыми буклетами, презентациями, обещая обеспечить «абсолютную защиту от всего спектра угроз», скажем, за 50 млн рублей. Подобных предложений в интернете множество, существуют даже целые маркетплейсы, предлагающие огромный ассортимент самых разных устройств на любой вкус и кошелек. Как в этом разобраться?
В поисках Wunderwaffe
Противодронные средства можно раз- делить на несколько условных групп. Первая — это средства обнаружения, важное, но уязвимое звено.
«Ранние предупреждения угроз, если мы имеем в виду беспилотные авиационные средства, — это обнаружение их на таком большом расстоянии, которое обеспечивало бы запас времени для отражения этой угрозы. Условно говоря, для того чтобы включить средства радиоэлектронного подавления, которые молчат, пока не включены; вывести расчеты, допустим, зенитных комплексов или установок, которые откроют огонь по приближающимся с этого направления беспилотным средствам. Должен быть большой запас времени», — рассказывает Андрей Демидюк.
Если речь идет о дронах, которые сегодня есть, в том числе на руках у населения, с высокоинтеллектуальными системами управления и позиционирования, с высокой степенью помехозащиты, то обнаружить такие цели современными средствами обнаружения на дальних расстояниях, обеспечивающих противодействие, крайне сложно.
В случае с заводом дело осложняется еще и физическими размерами объекта. «Своевременное обнаружение — ключевой пункт в антидронной защите, — поясняет Алексей Чадаев. — То есть как можно раньше увидеть, что в тебя что-то летит. Но чтобы обнаружение было своевременным, нужно датчики- обнаружители ставить не на самом объекте, а сильно далеко, по периметру за ним. А это уже чужая территория, и возникают вопросы, как договариваться, если я хочу поставить сеть датчиков, а там все не мое. Таких чисто нормативных проблем много».
Вторая группа — средства подавления, или средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ). Был период, когда именно в них был соблазн обнаружить то самое чудо- оружие, чтобы одним нажатием кнопки деактивировать любой беспилотник, а то и полностью перехватить управление вражеским устройством.
Продвинутые средства РЭБ действительно хороши. Однако увлечение ими приводит к сложностям другого характера. Возьмем, к примеру, сотовую связь и системы навигации: в крупных городах все это стало работать ощутимо хуже. Неприятно, но этим можно пожертвовать ради безопасности. А что делать в случае, если комплексы РЭБ создают помехи для промышленного оборудования и оно попросту не может работать?
Или, говорит Чадаев, к руководству предприятия приходят из Госкомиссии по радиочастотам. «И спрашивают, по- чему они без разрешения изменяют радиоэлектронную обстановку возле себя. В моей практике были такие случаи, ког- да в Ленобласти несколько предприятий оборудовались рэбовской антидронкой, и к ним были претензии».
Однако и РЭБ не всесильны. Все зависит от типа беспилотника и от того, какую частоту он использует, по каким системам осуществляет навигацию и т. д. Самые продвинутые беспилотники хорошо защищены от помех, а считающиеся самыми примитивными (и при этом крайне опасными) БПЛА так называемого самолетного типа осуществляют свой полет в полуавтономном режиме.
Уровень автономности дронов постоянно повышается благодаря искусственному интеллекту, в том числе бортовому, поясняет Чадаев. «Главное, что делает РЭБ, — глушит канал связи с оператором. Дрон, у которого нет этого канала, не боится РЭБ. А глушить весь диапазон частот невероятно энергозатратно, это отрубает всю возможную связь, это нельзя делать постоянно. Как только ты глушишь стандартные частоты — противник уходит на нестандартные, и глушилки перестают работать».
Тем не менее полностью автономных дронов пока не существует. Как рассказал «Моноклю» главный редактор профильного издания «Беспилотная авиация» Денис Федутинов, сейчас средства противодействия в целом способны бороться с такими целями.
«Однако в случае, если беспилотники получат возможности навигации вне доступности сигналов ГНСС и без участия оператора, то разнообразные средства РЭБ превратятся в тыкву. Сейчас же автономные аппараты остаются на уровне экспериментов».
Как пояснил Андрей Демидюк, беспилотные летательные аппараты действительно могут лететь по маршруту, где не осуществляется непосредственно дистанционное управление в каждый момент времени. Но они все равно так или иначе выходят на связь с Глобальной навигационной спутниковой системой.
«Им необходимо перепроверять траекторию своего полета, иначе отклонение будет очень значительное, буквально через 50 километров — и он уйдет далеко в сторону. У него, безусловно, есть связь со спутниковой навигационной системой, периодически она включается. И у него есть бортовые системы, которые сверяют, например, высоту, движение по полету. Дрон может с помощью специальных фотодатчиков смотреть, насколько его траектория совпадает с загруженной в его бортовой вычислитель картой местности. Обеспечивается подавление таких беспилотников вполне эффективно».
Лом против лома
Наконец, третья группа средств — та, что подразумевает непосредственное физическое уничтожение. Защита от дронов должна начинаться на земле, считает Чадаев. «Когда на тебя что-то уже летит — значит, несколько первых контуров твоей безопасности дали сбой. Самая эффективная борьба с дронами — уничтожение их операторов, это касается и тыла, и фронта».
С тылом и операторами, впрочем, сложнее. В качестве примера Чадаев привел атаку на аэродром Сольцы в Новгородской области в августе 2023 года. «Аэродром этот, конечно, бог знает, как далеко от ЛБС. А точка запуска была, условно, в сотнях метров от забора. Приехала ДРГ, вкопала тубусы с дронами и уехала. Там работает сотовая связь, соответственно, в каждом тубусе была сим-карта. Они, уже будучи за пределами нашей страны, посылают команду — дрон вылетел и отправился по координатам». Очевидно, в такой ситуации не сработало бы дальнее обнаружение. Зато проявило себя стрелковое оружие: коптер был вовремя сбит, один самолет все же получил повреждения, но более серьезных последствий удалось избежать.
Разрабатывая средства противодействия дронам, в Центре комплексных беспилотных решений стали рассматривать все возможные варианты и пришли к выводу, что РЭБ не панацея, говорит Дмитрий Кузякин. «Если комплекс какие-то частоты поражает, это не значит, что дрон на других частотах не может полететь. Частот может быть такой широкий диапазон, что туда может поместиться все что угодно. Такого РЭБа в природе не существует — ни у нас, ни у Китая, ни у Америки. Ты никогда не угадаешь. А еще протоколы разные бывают… В общем, мы плюнули и решили, что самая эффективная борьба с дронами — сбивать их. Другими дронами».
По словам Кузякина, их технологии противодействия — простые и брутальные, но эффективные. «Это просто FPV- дрон, которым управляет человек. С пулеметом за вражеским беспилотником бегать сложно. А так — вы применяете устройство в воздухе, скорости выше, маневренность большая. Получаются такие воздушные битвы в духе Первой мировой войны, только пилотов в этих аппаратах нет».
Правовые сложности
Из других средств непосредственного физического устранения беспилотников можно также упомянуть малые зенитно-ракетные комплексы, однако тут возникает масса проблем правового и нормативного характера: кто может использовать такие системы, допустимо ли использование «зениток» в городской черте и т. д. Несмотря на декабрьское законодательное расширение возможностей частных охранных структур по использованию и применению средств противодействия беспилотным летательным аппаратам, нормативно-правовая база далека от идеала, и работы в этой сфере предстоит много.
Существуют различные законодательные акты, ведомственные приказы, инструкции, руководства. Если положить все на стол перед собой и попытаться состыковать, то они, как правило, противоречат друг другу, рассказывает Андрей Демидюк.
«Например, кому разрешено и в каких условиях применять средство поражения или радиоэлектронного подавления дрона. Один нормативный акт трактует, что такие средства можно применять в любом случае, когда осуществляется противоправное применение беспилотных летательных аппаратов. Другой закон ограничивает такое применение ведомственной охраной или, например, силами Росгвардии. В третьем случае говорится, что такое противодействие, например постановка РЭБ, может осуществляться только кратковременно при обнаружении цели, и так далее. Вопрос регистрации средств тоже на сегодняшний день достаточно противоречив».
Тенденция, впрочем, такова, что законодательство в сфере применения средств защиты от дронов в ближайшее время будет меняться достаточно быстро с учетом возрастающих угроз.
По мнению Алексея Чадаева, в сложных нормативно-правовых условиях перед конструкторами стоит интересная техническая задача: смонтировать систему, которая по бумагам не являлась бы оружием. «Закидывала бы… да хоть шоколадками “Аленка”, безопасными для всего, кроме вражеского беспилотника, и тем самым решала задачи защиты. В гражданских реалиях не очень-то размахнешься с использованием зенитных ракет, даже маленьких. Значит, нужно сделать такие системы, которые были бы безопасны для всех, кроме дронов».
Цена вопроса и проблема эффективности
Бесконечное разнообразие средств защиты, представленное на маркетплейсах в интернете, гарантированно заставит растеряться службу безопасности промышленного объекта, перед которой руководство поставило задачу защитить предприятие от беспилотников.
Приходит начальник службы безопасности на такой электронный базар, а там его начинают атаковать прайсами продавцы и разработчики разных «вундер- вафель», продолжает Чадаев. «Он не понимает: работает эта вундервафля или не работает? Против чего она работает? Против чего не работает? Можно ли ее ставить на объект или нельзя? У одной компании знакомой был случай, когда оборудование идеально работало на полигоне, а на заводе, куда его привезли и поставили, была другая радиоэлектронная обстановка, и оно не заработало».
Время красивых презентаций ушло в прошлое, добавляет Андрей Демидюк. «Пришли, поставили, включили. Берите свои беспилотники, берите наши беспилотники, наших пилотов, своих пилотов. Летайте, смотрите, оценивайте. Практический результат — вот единственный критерий оценки годности средств защиты от беспилотников. К тому же сейчас на рынке много китайского: покупают недорогие комплектующие, пытаются какие-то клоны создать, зачастую не очень удачные. Ведь для того, чтобы работать в этой области, мало обладать просто техническими знаниями. Надо еще и понимать принципы организации противовоздушной обороны. Как и что летает, с каких направлений, на каких эшелонах высот, какова тактика применения БЛА, роя БЛА? Как построить систему защиты? На каком направлении сосредоточить силы? Как ее эшелонировать? Как организовать систему разведки и управления? Это сотни вопросов, которые люди изучают годами в академиях. Из чего должны формироваться средства защиты, почему нельзя сделать универсальное средство на все диапазоны частот, почему нельзя говорить заказчику, что мы готовы защитить тебя от всего на свете? К этому нужно подходить осторожно, очень ответственно и профессионально».
Если говорить о стоимости защиты, то диапазон цен на маркетплейсах тоже крайне широк. Причем дорогое решение стоимостью в несколько десятков миллионов рублей не гарантирует эффективной защиты. Как рассказал Демидюк, поставить для небольшого предприятия систему, которую разрабатывает его компания, стоит не более пяти-шести миллионов рублей.
«Есть и еще один вопрос — учет опыта защиты объектов, который подтвердил свою актуальность в локальных войнах и вооруженных конфликтах чуть ли не со времен Великой Отечественной войны и активно применяется в зоне СВО. Речь идет о так называемой пассивной защите. Существует большое количество средств и способов обеспечить дополнительную физическую защиту своих объектов с помощью, например, сетей, бетонных и земляных ограждений, создания ложных и отвлекающих конструкций, проведения мероприятий радио- и светотехнической маскировки. Всем этим не стоит пренебрегать», — советует Андрей Демидюк.
Все только начинается
Некоторые компании зачастую игнорируют опасность от дронов и рассуждают так: ну ладно, мы как-нибудь перебьемся, а потом это все закончится и нам не надо больше ничего покупать и тратить столько денег, говорит Дмитрий Кузякин. «Все только начнется, когда СВО закончится. Появятся криминальные группы, террористические группы, просто обиженные люди и так далее. Причем куда больше их будет со стороны Украины, потому что там действительно больше пилотов подготовленных и работающих».
Даже с окончанием горячей фазы боевых действий в зоне СВО может сохраниться террористическая опасность.
«Только она будет осуществляться уже не дамами в черных платках, как это было в 1990-е годы, а с помощью дронов. Дроны совершенствуются очень быстро, как по своим возможностям, так и по массогабаритным параметрам. Когда-то их будут носить в кармане и применять для выполнения самых разных задач», — добавляет Андрей Демидюк. Цена таких дронов — авиационных, надводных, подводных и наземных — относительно небольшая, а ущерб, который они потенциально могут нанести, трудно оценить, особенно если думать еще и о техногенных последствиях.
По словам Дениса Федутинова, универсальных решений нет, потому к вопросу необходимо подходить комплексно, с опорой на системы обнаружения и поражения, работающие на различных принципах и желательно действующие в рамках единого информационного контура.
«Этот процесс, как и процесс развития и совершенствования средств нападения и защиты в целом, так сказать, совершенствования меча и щита, — он цикличен. В какой-то момент системы нападения получают перевес в силу своей новизны. Затем защита адаптируется за счет внедрения новых решений. Затем нападающие находят уязвимости и начинают их использовать, и так далее».
Сейчас видимый перевес, как может показаться, на стороне средств атаки, то есть беспилотных аппаратов. В условиях потолка технических решений будущее за комплексным подходом и комбинацией всех доступных противодронных средств. «Из того, что я вижу в целом по стране, — сейчас создается хорошая, серьезная система управления этими средствами. Все больше и больше предприятий закрывают комплексами защиты. Следующим этапом должна быть интеграция таких локальных систем защиты объектов в нормальную общую систему, прежде всего систему обнаружения, разведки и управления. И координация такой системы с большой ПВО. Мне кажется, это было бы логично и правильно», — считает Андрей Демидюк.
Базой этой системы должна стать система раннего предупреждения угроз. «Это должна быть глобальная система, выносимая в глубину на направлениях вероятных маршрутов полета БЛА и эшелонированная по фронту на очень большие расстояния. Это затратный проект, технически очень сложно реализуемый. Необходимо собрать информацию от каждого такого поста обнаружения в общую сеть, передать ее на общий пункт управления. Грубо говоря, это повторение существующей системы противовоздушной обороны, но на основе других средств».
По мнению Алексея Чадаева, адресно- купольный подход к объектовой защите себя не оправдал — что в тылу, что на фронте. «На фронте вдвойне, там такая защита сигнализирует: вот цель, на нее можно нападать. Мониторинг должен быть не купольный, а сплошной. А вот средства подавления должны быть оперативными. В тылу каждый, кто пытается защитить свой объект, должен будет одновременно встраивать его в систему защиты, некую макросистему, в которую сводятся все данные и где есть возможность управления устройствами. Так что нужно думать о переходе от купольного к зональному принципу сплошной защиты».
Кроме того, по словам Чадаева, строительство любой системы безопасности должно начинаться с документа под названием «Модель угроз». «От чего мы защищаемся? Какие риски? Какие виды опасности нам угрожают? В данном случае — от каких видов устройств с какими параметрами и какими характеристиками мы строим систему защиты? Невозможно построить антидронную систему, которая будет защищать и от FPV с гранатой, и от “Бобра” с весом взрывчатки в несколько килограммов. Модель угроз должна быть принята и на уровне отдельных объектов, и на региональном, и на федеральном».
Вопросы противодронной защиты промышленных и других объектов решаемы, считает Алексей Чадаев. «Все думают, что это техническая проблема, но это проблема организационная. Это проблема взаимодействия между различными структурами — государственными, частными, разного уровня. Это вопрос системной интеграции, и в этой интеграции ключевую роль играет цифра, интернет вещей, способность обмениваться информацией между большим количеством датчиков, система обработки больших данных и система принятия решения с распределением зон ответственности: кто за что отвечает, и в какой ситуации».